Осознанно возвращаясь в детство,
мы можем вновь обрести свою силу

Зоя: Секс — это как раз то место, где встречаются биология и психология. Есть биология — это тело, анатомия, уровень и интенсивность гормонального фона. И есть психологическая составляющая, которая связана с тем, как я формировался, в какой семье, в каких отношениях, как взаимодействовали родители между собой, сестры, братья, бабушки, дедушки, какие послания они мне давали, какие качества женщин и какие качества мужчин считались олицетворением женственности или мужественности.

Влияет и то, какое отношение было к сексу: о нем никогда не говорили или говорили открыто? Это может быть и просто внутреннее отношение, которое не озвучивается, но которое ребенок обычно чувствует. На более глубоком уровне сексуальность связана также с тем, как родители относятся к телу ребенка — ребенок считывает это на подсознательном уровне и «записывает». Если есть какое-то осуждение и страх, если присутствует наказание, то рождается стыд.

Также на формирование сексуальности влияет перинатальный период — то, как и в каких условиях рождался ребенок, какие были первые контакты с его телом. Оттуда родом могут быть сексуальные предпочтения человека.

Секс — это точно то, что связано с этой жизнью, с телом, с тем возбуждением, которое в нем рождается, и с тем, как мы его удовлетворяем. Здесь в сексуальность добавляется еще и психологический аспект — мое представление о том, каким я должен быть, кем я являюсь и кем не являюсь. В этом месте мы возвращаемся к принятию своего тела, принятию своего пола, своих желаний, своих сексуальных потребностей, которые я должен удовлетворять. Это очень похоже на отношения с едой.

Вот, пожалуй, самые простые уровни, но есть также и другие — когда мы попадаем под влияние архетипов, и это уже о понимании ролей: как в моем представлении себя ведет мама, жена, хозяйка, бабушка, любовница и т. д.

Зоя: Для того чтобы понять, какая я сейчас женщина или какой я сейчас мужчина. Поскольку то, кто я есть сейчас — это сумма разных знаний, которые в данный момент проявляются, и плюс — это важно — перед кем они проявляются, то есть — о ком я говорю, кому я это говорю и в каком контексте.

Если я закрываю глаза и ухожу во внутреннюю медитацию, присоединяя к этому процессу тело и терапевтическое пространство, тогда у меня есть возможность отправиться чуть глубже — и встретиться с теми своими убеждениями или историями жизни, где у меня произошла остановка чувств и переживаний. Чувства останавливаются в том случае, когда остановить их — жизненно необходимо, когда происходит опасная ситуация. Человек не делает это сознательно — у него просто не остается выбора, в тот момент это единственный способ сохранить себя. Однако тогда мы имеем незавершенную ситуацию — она не прожита и не отреагирована до конца.

А сейчас уже есть опыт жизни, который я прожил с того момента, есть взрослое тело, психика и есть понимание, что я после того опыта выжил, остался целостным и не разрушился — не сошел с ума, не умер. Я выжил! И вот тогда я становлюсь героем своей истории, и травма перестает на меня влиять. Каждый человек — герой своей истории, потому что он делает лучшее, что может сделать в своей жизни.

Зоя: На нынешнем этапе своей жизни я так это понимаю: если в жизни все хорошо, мы скорее будем набирать ресурс, но трансформация не будет происходить. Трансформация происходит тогда, когда человек в своих жизненных обстоятельствах подходит к краю травмы или, например, на тренингах личностного роста (прыжки со стола, падения на спину и т. п.) — к грани своего переживания и обычно испытывает при этом страх, стыд, ужас. Подходя к этой точке, человек может выбрать, сделать ему усилие к изменению или не сделать.

И здесь очень важны безопасность и терапевтическое пространство. Важно именно самостоятельное решение человека — сделать или не сделать усилие к изменению. А когда мы говорим о том, что это делают с ним другие, может появиться насилие — и тогда очень сложно сказать, где усилие человека становится насилием.

Когда мы работаем как тренеры в Ошо-подходе, в холотропном подходе (именно подходе, а не конкретно в методе), то наша задача — чтобы человек сам сделал этот выбор, который есть у него всегда, беря на себя ответственность за него. Таким образом человек делает самостоятельный шаг в трансформацию с готовностью посмотреть в этот страх, открыть этот «темный шкаф», в котором есть «скелет». В этом и заключается основная суть и глубина холотропного и Ошо-подхода: человек все делает сам, осознанно, беря на себя ответственность.

В тот момент, когда у него поднимаются сильные чувства, человек выбирает: идти ему дальше или остановиться. После этого изменения в жизни происходят потому, что он делает этот шаг сам, но рядом с другим человеком. Тот, кто находится в данный момент рядом, является проводником и выполняет поддерживающую функцию. Обязательно нужен кто-то извне, кто поддержит человека на этом непростом этапе.

Зоя: Когда ребенок рождается, мать для него — целая вселенная, он без нее не выживет, потому что он абсолютно беспомощный. По мере того, как ребенок растет, он уже меньше нуждается в поддержке: он научается самостоятельно ползать, потом — ходить, начинает сам выходить в мир. В этот момент, если все идеально проходит, ребенок становится самостоятельным, беря на себя ответственность на каждом этапе своего развития — присваивает себе, что он может нечто делать сам.

Нарушается это в тех случаях, где взрослый упорно не отдает ответственность (ребенка долго кормят с ложки, принимают за него решения и т. д.) либо когда взрослых нет рядом, а значит, есть насилие или дефицит. Это когда передали то, что не нужно было передавать, или чего-то недодали. Есть еще прямое физическое насилие, которое имеет отношение к нарушению физических границ, но это уже немного другой процесс.

Когда происходит физическое насилие, включается телесная память. В этом случае человеку показаны телесные практики в защищенном терапевтическом пространстве, чтобы он мог телесно проходить это травматическое переживание при поддержке и в полной безопасности.

Зоя: Ребенок рождается героем. Потом он сталкивается с самыми разными реакциями родителей и других людей — и начинает терять эту силу, встречаясь со страхом, болью, отверженностью. Поэтому осознанно возвращаясь в детство, мы можем вернуть себе эту силу.

Трансформация будет происходить тогда, когда я в том же опыте, но уже имея ресурсы, сделаю по-другому, то есть сам смогу выбирать другой способ реагирования. Например, если обычно я уходила, то сейчас я, наоборот, остаюсь и смотрю, что за этим открывается. Или если я привыкла нападать, агрессировать, я пробую в этот момент проявить нежность. Это другой выбор, другой опыт. Опыт, который записывается в определенном психологическом состоянии, причем записывается телесно и что очень важно (это как раз тантра) — рядом с другим человеком. В таком процессе очень хорошо развивается наблюдатель.

Развитие внутреннего наблюдателя очень важно в духовном процессе, это ресурсная часть человека. Наблюдатель добрыми, поддерживающими, не оценивающими глазами просто смотрит и замечает, что происходит.

Зоя: Мастера любого направления всегда использовали дыхание — это главный инструмент, с помощью которого можно увидеть другую реальность, попасть в другое состояние сознания и найти другой смысл происходящего. Дыхание — инструмент, благодаря которому мы можем исследовать свой внутренний и внешний мир, расширяя собственное представление о себе и о других людях.

Что касается сексуальности, есть два аспекта, которые можно глубже исследовать благодаря дыханию и телесным практикам. Это то, как я воспринимаю свою сексуальность, и то, как другие видят и воспринимают мою сексуальность (то есть как меня считывают другие люди). Дыхание и телесные практики повышают наш уровень осознанности и расширяют наше представление о себе и сексуальном аспекте нашей жизни. Можно сказать, что дыхание и телесные практики — это инструмент для более глубинной и быстрой трансформации по сравнению с другими методами психотерапии.

Зоя: В момент проживания этого опыта возле тебя не терапевт, а другой живой человек со своей историей. Это так, как происходит в жизни, когда рядом с нами сидит партнер, который живет своей жизнью, у которого свой глубокий внутренний мир. В таких процессах хорошо проявляются какие-то болезненные вещи, которые мы привыкли надежно прятать. Мы с детства научились их не поднимать, удерживать, останавливать.

В процессе рядом с другим человеком, когда у меня поднимаются, рождаются тяжелые чувства, я могу это пережить и выйти из ситуации по-другому, выйти из паттерна поведения, таким образом завершив тот травматический опыт, который случился, осознавая при этом, что тогда это было так, а сейчас я могу поступить по-другому. И это «по-другому — сейчас мой вариант, который выбираю только я. Так рождается целостный опыт, который включает тело, чувства и осознавание.

Влад: Потому что мы не умеем по-другому. Мы ведем себя так, как нас научили. Можно попробовать играть роль хорошего родителя, но это не спасает. Дети очень чувствительны, они чувствуют, что родитель «играет роль», а не живет рядом и получает удовольствие от взаимодействия. И они тоже учатся не жить, а играть роли.

Мы можем научить детей только тому, что сами умеем. Дети как губки, они не делают то, чему мы пытаемся их учить, — они впитывают нас, наши привычки, наши страхи и маски с самого младенчества.

Можно надрессировать ребенка правилам хорошего поведения (в обществе, за столом, с друзьями). Но в конце концов, взрослея, ребенок задаст себе вопрос: «А почему я должен вести себя так, как мне сказали родители? Я хочу по-своему!»

Мне кажется, гораздо важнее поделиться с ребенком своими ценностями. Опираясь на них, мы выбираем линию своего поведения (я оставляю в стороне сейчас наше бессознательное). Важно помочь ребенку обнаружить его ценности и научить его принимать решения в соответствии с ними.

Именно поэтому важно обрести свою целостность, взглянуть в глаза своим страхам, обрести собственную точку опоры в жизни. И тогда наши дети будут впитывать это вместе с нами.